Рыболовные байки

Старина Днепр

Я родился в Кременчуге, а мое детство прошло на залитой солнцем днепровской пристани, поэтому все самые сочные воспоминания малолетства связаны с рыбалкой. В шесть неполных лет, еще босоногим пацаном в выгоревших шароварах, задранных выше остро выступающих коленок, я впервые взял в руки янтарного цвета бамбуковую удочку, которая на долгие годы стала мне верным другом и спутником.

Дедушка Днепр назидательно обучал меня премудростям рыбной ловли, а в свободное от этого занятия время баловал и нежил на прибрежных пляжах и отмелях с такими же, как я босяками.

От приятного чувства свободы щемило в груди. Сидишь, бывало, на теплом деревянном настиле причала спустив загорелые ноги к воде, в руках коротенькая удочка с кривыми самодельными кольцами из толстой проволоки. Тощая спина подставлена солнцу. Слева разложен целлофановый пакет с раскрошенным хлебом (для прикормки), рядом банка с земляными червями, накопанными в огороде и спичечный коробок с опарышами. Поплавок из крашенного гусиного пера с набалдашником из пенопласта тянет за собой леску и его по кривой быстро уносит неспокойным течением, поэтому приходится снова и снова перебрасывать. Поклевки резкие, не прозеваешь. Руки, привычно пахнут рекой и рыбой. В воду опущен плетеный садок, в котором бьется некрупная густера, тарань, подлещики, уклейки, редко ерши, еще реже окуни. При слабом клеве обыкновенно начинает трепать нервы вездесущий бычок - «бубырь». Зацепить хорошего леща или карася удавалось редко, но зато это событие и всегда праздник. А «бубырей» мы презирали и никогда не брали, даже котам.

По дороге на рыбалку мы с друзьями заходили на «точку» в частном секторе, где покупали свежего опарыша (в то время еще не было моды хранить наживки в холодильнике). На захламленном дворе сильно разило гнилью. Посреди участка, на деревянном помосте стояло ржавое корыто с кишащими в нем личинками и хозяин большой алюминиевой ложкой зачерпывал свежих вертлявых червячков и аккуратно пересыпал их в спичечный коробок. Такса стабильная: столовая ложка опарышей – пятнадцать советских копеек. Я ради такого дела постоянно собирал и обменивал мелочь, чтобы деньги были одной монеткой, без сдачи, а пустой спичечный коробок для опарышей, заготавливал заранее, нередко для этой цели высыпая домашние спички из еще полной коробки. Шкодник.

Мое загорелое тело шелушилось от частого прикосновения с водой, солнцем и ветром, глаза были воспалены от частого ныряния, а растрепанные шоколадного цвета волосы выгорали за лето до золотистого цвета. Чудное времечко. А так хотелось скорее стать взрослым! Хотелось ловить большую рыбу!

Хорошо помню, каких дородных лещей брали мужики недалеко от нас прямо с городской набережной. Сидя на серых шершавых гранитных плитах, они рыбачили чинно, благородно, со знанием дела. Выходной день, колесо обозрения натужно кружит вокруг оси заезжих зевак, разношерстный народ фланирует прогулочным шагом взад - вперед по приднепровскому парку наблюдая чудные речные виды, и тут же, прямо у ног пешеходов в огромных металлических садках набегающая волна колышет спелые спины, бронзово-алых 2-3 килограммовых красавцев. В те годы практически у каждого рыболова, стоящего на набережной, в садке было семь, восемь, а то и больше огромных рыбин не считая прочей мелочи. И рыбаков было много, стояли они плотно,  и в их ряды просто так не втиснешься, хорошее место в цене.

А снасти, какие?! Длинные пружинистые мастеровые титановые спиннинги, которые под заказ вытачивали местные умельцы-токаря. Дорогущие. Кольца из подшипника, комли точеные деревянные из благородных пород, но попадались и резные, с орнаментами. Шик.

Обязательный элемент снасти - пружинка на конце удилища, чтобы оснастка резко не перегибалась и не перетиралась об острые края «тюльпана». Пружинка играла также роль импровизированного сигнализатора поклевки, и с этой целью на нее часто надевали вырезанный из плотного пенопласта шарик, который оставляли либо белым, либо окрашивали в красный цвет.

Идешь, бывало с пацанами не спеша по набережной аллее и с завистью наблюдаешь выставку современного рыболовного искусства под открытым небом. Что ни снасть, то шедевр. И обязательно «Невская» катушка. У многих рыбаков на барабане намотана темная «сталька». Современная молодежь, конечно, не поверит, но настоящие «спецы» в то время применяли не леску, которая здорово парусила на сильном днепровском течении, выгибаясь в огромную дугу, а тонкую «сталистую» проволоку. Мужики ее по большому блату «доставали» через знакомых на «КрАЗе» или покупали на рынке в размотках по сто с лишним метров. «Сталька» придавала снасти исключительную чувствительность и уловистость, но имела и ряд существенных недостатков: она быстро ржавела и требовала крайне аккуратно обращения, потому что в случае образования даже небольшой петельки перекручивалась таким образом, что выпрямить ее уже не представлялось возможным.

К концу стальной нити приматывалось г-образное проволочное коромысло, представляющее собой отвод для одного или двух поводков. Внизу коромысла крепился небольшой мелкоячеистый кормачок, внутрь которого клали свинцовый груз весом сообразно глубине и силе течения. Кормак до отказа набивался «мастыркой», макухой, сдабривался кашами и прочим снадобьем. Кто чем был богат, тот тем и набивал, но при этом у каждого рыболова, конечно, были свои заветные секреты.

Забрасывали такую снасть далеко, на самую струю. Когда ГЭС начинал «давать» воду, отчего течение Днепра резко усиливалось, начинался клев.

Использовать «стальку» было чрезвычайно опасно. Не один раз мне приходилось видеть окровавленные руки рыболовов, у которых при неудачном забросе с большого пальца в один момент до кости сдиралась кожа. Брр.

Я рос, и вместе со мною росли и постепенно видоизменялись мои снасти. Сначала у меня появилась длинная телескопическая удочка белого цвета, а потом и «двухчастный» ленинградский спиннинг стоимостью 9 рублей с безотказной «Невской» катушкой. Уловы автоматически возросли и качество пойманных рыб заметно улучшилось.

Когда мне стукнуло 17, сказка закончилась, я переселился жить и учиться в Полтаву. Да простят меня коренные полтавчане, но на Ворсклу я первое время смотреть не мог. Болото с жабами. Мне, как кислорода не хватало днепровского раздолья, обширных плавней, быстрого течения, чаек, воды, жизни.

Я скучал по Днепру.

Каждый раз, попадая в родной город, я старался, во что бы то ни стало попасть на мою пристань. Билеты в кассе автовокзала специально брал на два рейса позже, чтобы перед отъездом успеть пробежаться по набережной и хоть одним глазком взглянуть на любимые с детства места, умыться родной днепровской водой и затрамбовать в легкие терпкий днепровский воздух.

А Днепр постепенно становился другим. Менялся береговой ландшафт. Старые причалы сменили новые современные. От моей маленькой пристани не осталось и следа, все вокруг упаковано в асфальт, металл, бетон и стекло. На месте бывшего порта сияет вывеска «Приватбанк», рядом блистает огнями ресторан.

Спешу на набережную. Здесь все также призывно крутится бессмертное «чертово колесо», а вот рыбаков с каждым годом все меньше и меньше. У многих уже современные снасти: фидера, шнуры, модные подставки, мощные безинерционные катушки. А вот рыба теперь есть далеко не у всех, и знаменитые днепровские лещи в скудных уловах, значительно обмельчали.

Прошлым летом, в свой последний приезд я, по традиции отложив дела, снова помчался к пристани. Издалека было видно, что ГЭС открыл шлюзы и вовсю прет воду. Течение сильное, наверняка у тех, кто сейчас ловит, отменный клев.

Выхожу на набережную. Никого. Иду вдоль каменного парапета, а вокруг ни единого рыбака, за исключением нескольких слоняющихся без дела прохожих. Пусто, безлюдно, грустно.

Колесо обозрения осталось далеко позади. Дохожу до конца городского парка. У самого края набережной, прямо у воды, на сваленных в кучу гранитных глыбах копошится звонкая стайка загорелых пацанов. Взъерошенные, как воробушки, голосистые. Ведут себя суетливо, шумно, но время от времени выдергивают из воды мелкую брызгающую серебром рыбешку.

Я присел на горячий шершавый камень и вместе с шумом прибрежной волны и криками чаек над головой, в сердце медленной струйкой вливалось тепло. По воде переливами прыгали цветные отблески, бодрый ветерок тянул с далекого берега знакомый с малолетства свежий дух большой реки. Как в детстве.

Источник: www.rybalka.poltava.ua